Что скажешь ты Христу,
Когда придёшь в Его обитель?
Ты будешь говорить Ему,
Что Он твой Искупитель?
Что для Него ты приводил
Народы к покаянью,
И что Ему ты посвятил
Все добрые деянья?
Что от речей твоих о Нём
Народы вдохновлялись,
Они на подвиги, потом,
По миру отправлялись.
Что ты старался, исполнял
Всё правильно, по Слову,
Что бесов стаями гонял
Ты именем Христовым.
Христос посмотрит на тебя,
И взгляд Его лучистый
Всё осветит внутри тебя
И станешь ты нечистым.
В душе твоей, вместо плодов,
Волчцы растут и терны,
Там горечь непрощённых слов
С жестокостью безмерной.
Там отвержение живёт
Всю душу отравляя,
И ложь узоры там плетёт,
Гордыню обновляя.
А в дальнем уголке души
Сужденье притаилось,
И вожделение уже
В убийство превратилось.
А ведь на вид ты – молодец!
Духовный ты, - что надо!
Христос промолвит, наконец:
«Не знаю тебя, чадо!
Прожил ты очень много лет,
Давал Я испытанья,
Чтоб чрез тебя Мой дивный свет
Сиял для мирозданья.
Чтоб научился ты любить
Любовью неземною,
Учился, как в прощеньи быть,
Чтобы пребыть со Мною.
Но выбрал ты суетный путь,
И о душе не думал.
Моя Божественная Суть
Не познана, как Я задумал.
Ночами Я к тебе взывал,
Ты днём был очень занят.
Я сны Свои тебе давал,
Чтобы на путь направить.
Мои товарищи с тобой
Служили, чтоб наставить.
Ты уничтожил их, друг мой,
И это не исправить.
Ты был соперником Моим,
Соперничав с друзьями,
И не дарил прощенья им
И стали вы врагами.
Я плакал, глядя на тебя,
Как ты в своей гордыне
Глядел на дело рук твоих,
Бесславя Моё имя.
Для достижения мечты
По душам шёл ты смело,
Ты отторгал их от Меня
Ради «благого» дела.
А Я ведь каждого из них
Омыл Своею Кровью.
Тебя, достигнуть чад моих
Послал, Моей любовью.
Ты наставленьем пренебрёг,
Ты думал – Бог такой же!
Ты Божий мир не уберёг
В душе своей, похоже!
Где милосердие твоё,
Где кротость и смиренье?
Где мир, где вера, где любовь?
Где благость и прощенье?
И всё долготерпенье, друг,
Ты растерял с годами,
Когда травил ты всё вокруг
Ненужными речами.
Что ты любовью называл?
Свои земные чувства?
Ты Слово Божье почитай!
Любовь - Моё искусство!
Её ты, чадо, не достиг,
Как можешь быть со Мною?
Ведь Царство на любви стоит,
Непознанной тобою!
Как можешь жить в Моей стране,
Омытой Моей кровью,
Здесь вера действует вдвойне –
Она срослась с любовью.
И ты хоть целый мир спасай
В своей великой цели,
И ты хоть горы книг читай
О ратном Божьем деле.
Ты можешь подражать во всём
Тем людям, что прорвались
Через оковы сатаны,
И чуда дожидались.
Но не достигнешь ты Меня
Не вырвав непрощенье,
Не вырвав горький корень зла,
Не вырвав отверженье.
Ведь жизнь дана тебе, мой друг
Не для забав со смертью,
Не для друзей, не для подруг,
Что жизнью твоей вертят.
Она дана тебе затем,
Чтоб ты познал Святого,
Чтобы закончив путь земной
Попал на пир Христовый.
Чтоб не стоял ты за чертой
Не узнанный, несчастный.
ТЫ ВЫРАСТИ ПЛОДЫ ЛЮБВИ
В ДУШЕ СВОЕЙ ПРЕКРАСНОЙ!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Публицистика : Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".
